Суперобложка Джин ВУЛФ «Книга нового солнца» 1-2

Имитация (стилизация) суперобложки: Джин Вулф «Книга нового солнца» 1-2 под серию fantasy издательства «Северо-Запад»
Макет в 3D cуперобложки (книги): Джин ВУЛФ «Книга нового солнца» 1-2 — Стилизации (имитация) под серию fantasy издательства «Северо-Запад»

«Книга нового солнца» — The Book of the New Sun (Severian of the Guild), основная тетралогия, части (романы) 1 и 2.

В оформлении суперобложки использованы работы Брюса Пеннингтона (Bruce Pennington) к романам:

Пыточных дел мастер / The Shadow of the Torturer (1980)

Коготь Миротворца / The Claw of the Conciliator (1981)

Если честно, то данную эпопею я не дочитал — отложил на третьей книге. Не потому, что не понравилось, а как раз потому что хочу прочитать на бумаге разом (по крайней мере в течении нескольких дней), вдумчиво и, возможно, в другом переводе.

Так что рекомендовать её не могу, но и по прочитанному вполне понятно, что цикл у Вулфа получился знаковый, пусть не по увлекательности и красочности, а по самобытности, намёкам и нюансам.

И опять же я не столько в восторге от книги (у неё есть самые разные недостатки), а весьма заинтригован замыслом автора.

Как бы то ни было, книга вполне достойна быть представленной в серии fantasy пусть даже в таком «виртуальном виде».


Трудно обстоятельно оценить в такой маленькой заметке столь огромный труд. Причём, роман и сам по себе замечательный, и вышедший, вдобавок, в превосходном переводе. И всё же, я попытаюсь.

Умение творить миры в фантастике очень ценится. На самом деле это — едва ли не самое важное умение для писателя-фантаста. Мало отыщется произведений, где мир был бы так реален, так детально проработан, как, скажем, мир «Властелина Колец», «Гипериона» или «Дюны». Такие романы — скорее, исключение, чем правило. И «Книга нового Солнца» — один из таких.

Всё здесь необычно, но эту необычность герои книги принимают, как нечто, само собой разумеющееся. Здесь, в запутанных обрядах потерянного прошлого, в дремучем невежестве провинциальных городов, в бесконечной войне с каким-то тоталитарным государством доживает последние века мир, населённый людьми. Обитаемый материк. То ли наша Земля запредельно далёкого будущего, то ли какая-то давно колонизированная планета. Как говорит один из персонажей: «Неправда, полуправда и немножечко правды — это и есть традиция».

Это мир безумный, и спокойный в своём безумии, мир угасающего солнца, мир на склоне лет. Мир почти всезнающий, и мир, отягощённый этим знанием. Мир, где властвуют почти что всемогущие биотехнологии, и правит бал средневековое мракобесие. Мир, в котором постоянно идёт война, о которой никто не думает. Мир средневековья, где среди заброшенных кварталов великого города Гьолла поставлены на вечную стоянку космические корабли, переделанные в башни. Мир, пребывающий в добровольном рабстве у самого себя. В нём есть Автократия и есть Сопротивление, и никто из них не прав. Есть инопланетяне, к которым все привыкли, и путешественники во времени, к которым тоже все привыкли, — ничего не вызывает удивления.

Подкупает самое начало книги. Читатель и герой романа — Северьян входят в этот мир одновременно. И вот подмастерье палача, изгнанный из своей гильдии за преступление, идёт навстречу своей судьбе. Но в этом мире всё проникнуто духом разрушения, и герой, кажется, и сам несёт в себе зёрна гибели. Гибнут все, кто связывает с ним свою судьбу, а если не гибнут, то просто уходят. Даже свою единственную любовь он оказывается не в силах удержать — она сбегает в прошлое, которое на самом деле тоже умерло. Гибнет Текла, юная аристократка, павшая жертвой бессмысленных дворцовых интриг, гибнет Иолента — глупенькая девочка, которая всего-то навсего хотела быть красивой, гибнет вся семья мальчика из горного селенья, тоже — Северьяна, гибнет так обыденно и буднично, что сам он этого даже не успевает воспринять. А потом гибнет и сам мальчишка. И так без конца. Жизнь и смерть здесь как будто поменялись местами. И к этому привыкаешь.

И с каждой смертью что-то меняется в душе героя. Роман полон странных размышлений, глупых и глубоких одновременно, философских отступлений, то наивных и житейских, то вдруг — удивительно красивых и парадоксальных. Северьян как будто поднимается по бесконечной лестнице с разбитыми ступенями. Куда она ведёт — не ясно, но глаза его при этом раскрыты, и он не стесняется глядеть по сторонам. Он — палач. Его учили лишь пытать и убивать, но с каждой главой становится всё более понятно, что люди вокруг него — едва ли не большие палачи, чем он сам. И всё же, это люди, со своими печалями и радостями, страстями и страстишками, со своими мелочными заботами или глобальными замыслами... Каждый говорит по-своему, у каждого свои привычки и проблемы, каждый хочет чего-то своего, и каждый вовлечён в нелепую игру власть предержащих. Этот мир — гигантская свалка истории. Кладбище идей. Музей забытых предрассудков. Он умирает. Стоит ли его спасать? «Если я найду в этом городе хоть одного праведника, пощадишь ли ты сей град обречённый, Господи?»

Пощадишь ли?

А если бог — это ты сам?

А если им можно стать?

А если — заставляют?

А если спасти не получится?

А если получится, то какой ценой?

Персонажей в романе множество, и каждый выписан тонко, хотя порой всего двумя-тремя штрихами. Миниатюра. Мозаика. Коллаж. Но главное не это. Главное, что этот мир описан так, будто автор видел всё это сам, а вовсе не придумал. Чем-то это напоминает романы другого американского мастера — Джека Вэнса. Сюжет здесь тоже не несёт особой нагрузки, хотя нельзя не признать, что основная идея книги удивительно красива. Но даже если бы её не было вовсе, роман бы мало потерял. Это своего рода роман-дорога. Ткань повествования здесь составляют сами описания мира и людских поступков, их обычаи и странности. Затерянные во времени сады, дуэли на ядовитых цветах, живущие в морях великаны, роботы с протезами из живых тканей, инопланетяне в масках прокажённых, отказавшиеся от разума зверолюди-мутанты, магия, похожая на технику, и техника, похожая на магию... Забытые религии, такие же забытые апокрифы, истории, в которых совершенно неожиданно узнаёшь искажённые временем наши сказки, легенды и реальные события сегодняшнего дня...

Я не знаю, что ещё сказать. Любые слова будут здесь лишними, лучше просто — взять и прочесть. Это очень красивая, яркая и вдумчивая книга, из разряда тех, которые делают тебя немножечко другим. Замедлите шаг, остановитесь на пути — вы очень много потеряете, если пройдёте мимо неё.

Вам всё равно потом придётся вернуться.

Дмитрий Скирюк

Когда Джин Вульф приносил издателям рукопись, на него смотрели с недоумением. Фолиант в полторы тысячи страниц пугал. То, что книга хорошо написана, было очевидно с первой же страницы. Мир, придуманный писателем, поражал, герой был немыслимо оригинален.

Но что было со всем этим делать? Огромные фэнтези-эпопеи пользовались успехом далеко не всегда. А книга Вульфа была слишком сложной и необычной. И мир, полный противоречий, и герой-палач — настораживали. А главное — к какому жанру отнести роман? Ответа на данный вопрос мы не дождемся, наверное, никогда. Вульф несколько раз высказывался о жанре «Книги Нового Солнца» — но только запутывал ситуацию. Он сделал все, чтобы в начале мы считали книгу фэнтези, но постепенно предложил рациональные объяснения большинству сюжетных загадок. Большинству — но не всем. И мы не решим, переходит ли количество в качество, не поймем, насколько можно доверять «научным» приложениям, не угадаем, к какому мнению склоняется автор...

Да, чаще всего книгу издают как фэнтези. Именно это и предложил первый издатель: разделить роман на части и выпустить ничтоже сумняшеся как фэнтезийный сериал. А читатели пусть сами разбираются с подлинным мечом и сомнительной магией, пусть решают, чему верить, чему — нет.

Атмосфера нестабильности царит в этой книге, на ней основывается специфика вторичной реальности; Вульф, кажется, задался целью тревожить, беспокоить, тормошить воображение читателей-эскапистов. Мы не знаем, чем обернутся те или иные события — но в сюжетном повествовании нечто подобное должно произойти, не знаем, добры или злы те или иные персонажи — но они сами не всегда об этом догадываются. Но почти всё обращается к концу очередной части романа чем-то противоположным. А в следующем томе мы узнаем, что предшествующий взгляд как раз ошибочен, в то время как... И до бесконечности продолжается обман, длятся и длятся изменения. А потом книга кончается — и читатель остается на полпути, погруженный в раздумья. Северьян растворяется во тьме, и единственный луч устремлен на нас самих. Ответов нет, только вечное волнение...

Я сознательно избегаю рассуждений о частностях сюжета: не следует склонять чашу весов в сторону того или иного решения (это сделал Вульф в романе-эпилоге «И явилось Новое Солнце» — но я, купив книгу, не стал ее читать). В самом деле, я могу утверждать, что Урс и Земля — одно и то же или что это разные планеты или реальности, могу склонять вас к тем или иным решениям и оценкам, но к чему все это? Вульф рассказал обо всем, что нужно знать, а наше дело — терзаться сомнениями и в мучительном поиске обретать истину. Не истину Северьяна, не истину Доркас, не истину Ионы, а свою собственную.

Александр Сорочан «Фэнтези ХХ века: 50 лучших книг»






Обновление в 2021 году

На 88-м году жизни умер знаменитый американский фантаст Джин Вулф — из тех, о ком обычно говорят «Но это же не просто фантастика, это литература». Он никогда не был мне близок, но часто — интересен.

В прошлом году я написал предисловие-инструкцию к его главному роману — «Книге Нового Солнца». Вот оно. Да, я проспойлерил, чем всё закончится, но такие книги читают не ради фабулы.

Как читать «Книгу Нового Солнца»

Хорошая история — та, в которой симпатичные трехмерные герои переживают захватывающие и необычные приключения на разнообразном и интересном фоне. Великая история — та, которую утонченный читатель может прочитать с удовольствием, а перечитать — с еще большим удовольствием.
Джин Вулф.
Солнце гелиоскопа (1983)

I

«Книга Нового Солнца» — произведение прославленное и прославленно-сложное. Подобно тому, как Севериан, главный герой «Книги…», ищет (и находит) «ключ к Мирозданию», многие читатели пытаются отыскать ключ к роману Вулфа, но в руках у них слишком часто оказываются отмычки, а то и ломики, которые вовсе не помогут разобраться в устройстве конструкции — разве что позволят разбить ее вдребезги. Более того, Вулф принадлежит к тому направлению американского постмодернизма, от Набокова до Пинчона, которое, по словам одного критика, создает «детективы типа “сделай сам”»: читатель вынужден собирать факты и выстраивать одну из возможных фабул, без всякой уверенности в том, что истинная версия событий вообще существует.

Тем не менее, некоторые общие принципы найти вполне возможно.

II

Нил Гейман. Из эссе «Как читать Джина Вулфа» (2002).

1) Слепо доверьтесь тексту. Все ответы — там.

2) Не доверяйте тексту ни на грош, нет — ни на полгроша. Это штука ненадёжная, коварная, того и гляди, взорвется прямо в руках.

3) Перечитывайте. Со второго раза вам понравится больше. С третьего — ещё больше. Да и в любом случае книжки незаметно меняются, пока вы не смотрите. При первом чтении «Покой» показался мне элегичным мемуаром о Среднем Западе. В роман ужасов он превратился только со второго или третьего раза.

4) Там водятся волки, рыщут у слов за спиной. Иногда они проглядывают на странице, иногда ждут, пока вы закроете книгу. Мускусный волчий запах порой заглушен ароматом розмарина [*]. Только имейте в виду, что это не нынешние волки, серой тенью крадущиеся по глухомани. Это огромные древние лютоволки-одиночки, которые могут выстоять против медведя гризли.

[* Розмари Вулф (1931–2013) — жена писателя, с которой он познакомился еще в детстве. Джин и Розмари прожили вместе пятьдесят семь лет, до самой ее смерти.]

5) Читать Джина Вулфа — опасное занятие. Сродни метанию ножей. Можно остаться без пальцев, ушей или глаз. Джина это устраивает. Джин-то и метает ножи.

6) Расположитесь поудобнее. Заварите побольше чаю. Повесьте на дверь табличку «НЕ БЕСПОКОИТЬ». Начинайте с первой страницы.

7) Умные писатели бывают двух типов. Одни выпячивают свой ум, а другим совершенно незачем его выпячивать. Джин Вулф — из вторых, причём интеллект для него не главное, главное — рассказать историю. Он умён не для того, чтобы выставить вас дураками, а для того, чтобы вы тоже поумнели.

8) Он там был. Он всё видел. Он знает, чьё отражение видели в зеркале той ночью.

9) Будьте готовы учиться.

III

Да, вот примерно так.

Джин Вулф начал работу над «Книгой Нового Солнца» в 1975 году, будучи автором четырех романов, два из которых еще не были опубликованы, и закончил почти через семь лет, осенью 1981-го. Как нередко случается, зерно замысла было сравнительно скромным: Вулф хотел написать повесть для серии антологий Деймона Найта «Orbit» (большую, но повесть — в сорок тысяч слов, то есть в десять раз короче окончательного текста). История эта называлась «День святой Катерины» и по содержанию примерно соответствовала главам VII–XII «Тени палача» — первого тома «Книги…». Главным героем был ученик гильдии палачей, нарушивший ее писанные и неписанные правила, а действие происходило в сверхдалеком будущем — примерно через миллион лет после нашего времени [*].

[* См. Примечание 1 в конце этого предисловия. Спойлеры к «Тени палача»!]

«Было время, — вспоминал Вулф, — когда я мог положить руку на обложку истрепанного пейпербэка “Умирающей Земли” [Джека Вэнса] и ощутить, как магия просачивается сквозь картон: Туржан Миирский, Лайан-Странник, Т’Саис, Чан Неминуемый. Никто из моих знакомых даже не слышал об этой книге, но я знал, что она — лучшая в мире».

Как и у Вэнса, в мире Вулфа достаточно развитая наука неотличима от магии, с одной важной оговоркой: магии как таковой в «Книге…» нет вообще (максимум — «экстрасенсорные способности»), и подлинные чудеса имеют прямое отношение к метафизике, а не волшебству, что бы ни понимали под этим словом [*].

[* В одном интервью Вулф заметил, что и Вэнс, и он сам многим обязаны рассказам Кларка Эштона Смита. Вероятно, именно к Смиту восходит «некромантическая» линия «Книги Нового Солнца».]

Тут и начинаются проблемы перевода: мир, где происходит действие «Книги…» (его обитатели, как правило, не используют слово «планета») называется «Urth», что по произношению совпадает с «Earth» — «Земля». Стало быть, «Зимля» или что-то в этом роде. Но две другие планеты той же системы именуются Верданди и Скульд, а значит, Urth — это Урд, третья норна, богиня судьбы в германо-скандинавской мифологии. Оба значения, увы, никак не передать, и в этом издании мы выбрали второе, поскольку любой читатель довольно скоро понимает, о какой именно планете идет речь. Призовые очки тому, кто раньше всех догадается, на каком континенте живет Севериан.

Но вернемся к повести. Финал ее должен был стать совсем иным, нежели в «Книге…», но Вулф до него так и не добрался: ему казалось, что придуманный им мир заслуживает большего внимания, а значит, Севериана сто́ит отправить в странствие.

К тому времени, когда автор вместе с героем дошел до стены города Несс, книга по объему уже равнялась среднему роману. «Вместо того, чтобы закруглить сюжет, я начал с полдюжины новых — и не меньше Севериана был изумлен появлением Доркас. Розы возникают в моих историях, независимо от того, сажал я их там или нет, и уже с первых глав они росли в трещинах несских стен… Очень хорошо. Я напишу трилогию».

Через три с лишним года трилогия была вчерне закончена, но третий том оказался куда больше предыдущих. Вулф попросил своего литагента Вирджинию Кидд спросить редактора Дэвида Хартвелла из «Pocket Books», как он отнесется к такому неравновесию. «Она смягчила его ответ, но, подозреваю, тот был непечатым». По счастью для Вулфа, он заранее продумал запасной вариант: разделить последний том на два и расширить оба. Писатель опасался, что и это не устроит издателя: в те времена, кажется, только Муркок и Желязны позволяли себе выходить за рамки псевдожанра «фэнтезийная трилогия», освященного именем Толкина. Но против тетралогии Хартвелл ничего не имел, и Вулф принялся за дело. Когда все четыре тома прошли две черновые стадии, он стал доводить до ума каждый из них последовательно, и в результате «Цитадель Автарха», например, была опубликована в пятой редакции. Так что если вам, читатель, что-то покажется лишним или непонятным, будьте уверены: это замысел, а не авторский недосмотр.

Но приключения «Книги…» не окончились. Многих сбивает с толку ее финал; в недоумение пришел и Хартвелл. Он потребовал, чтобы Вулф написал еще абзац-другой и рассказал, чем же все, черт побери, кончилось. Вулф справедливо полагал, что абзаца-другого не хватит и вообще — история, которую он хотел рассказать, уже завершена. Какое-то время редактор и автор орали друг на друга (по крайней мере, если верить Вулфу), а потом решили, что первый напечатает «Книгу…» как она есть, а второй со временем напишет продолжение.

«Урд Нового Солнца» появилась лишь в 1987 году, через четыре с лишним года после публикации последнего тома «Книги…», поскольку Хартвелл ушел в издательство «Tor», а «Pocket Books» и фантастику больше не собирались печатать, и популярного автора отпускать не хотели. Но и эту проблему удалось решить.

Так что перед вами — не пенталогия, а дилогия: совершенно законченная «Книга Нового Солнца» и ее продолжение, которое без первого романа читать нельзя (а первый без второго — можно и, как многие полагают, нужно).

Прошло еще несколько лет, и Вулф написал вторую дилогию — четырехтомную «Книгу Долгого Солнца» и трехтомную «Книгу Короткого Солнца». Их события предшествуют «Книге Нового Солнца», но читать весь цикл лучше в порядке написания.

IV

Первое, что бросается в глаза читателю «Книги…», — это огромное количество необычных, экзотических или архаических слов. Вулф гордится тем, что ни одно он не выдумал, хотя многие вводил не в основном значении, а иногда и допускал ошибки.

«Я использовал странные слова, чтобы передать ощущение странного места в странное время. Некоторые фэны готовы стерпеть любую галиматью, лишь бы это была галиматья, но пусть только трудяга-автор отважится ввернуть вполне уместное слово “эпопт”, и… но лучше мне остановиться, пока пишущая машинка не заржавела от слез».

Смысл этих слов можно найти в хорошем словаре (Википедии, Гугле, а лучше всего — в справочнике «Lexicon Urthus»), но, как правило, их значение примерно ясно из контекста: «такое оружие», «такая одежда»; а если неясно вовсе, значит, так и задумано. (Читающим книгу в переводе несколько сложнее: Вулф учитывает, что многие латинские и греческие корни вошли в английский язык.)

Примерно так же дело обстоит и с именами. Основной принцип ономастики «Книги…», по словам Вулфа, — «как названо, то и есть» (everything is just what it says it is). Обитатели Содружества, как правило, носят имена христианских святых. Чудовища названы в честь чудовищ. Инопланетяне — в честь малоизвестных богов и ангелов. Иногда имена служат подсказками: обращая на них внимание, читатель может куда быстрее Севериана сообразить, кто такие Доркас (букв. «Серна» — см. девятую главу «Деяний Апостолов») или доктор Талос.

Названия глав более важны, чем обычно в романах. Севериану кажется, что на монете, данной ему Водалом, изображено лицо женщины, но, стоит вернуться к началу главы…

V

«Книга Нового Солнца» — безусловно, постмодернистский роман, но даже для постмодернизма он необычен.

С одной стороны, модель текста и мироздания вполне привычна и узнаваема. Да, Урд — это «Зимля» после конца истории, да, культура исчерпала себя («Чего мы только не перепробовали — и во всем потерпели неудачу», — говорит старый Автарх), и мир существует на ее перетасованных обломках, которые можно лишь иронически переосмыслять.

Прямых и косвенных отсылок у Вулфа действительно множество: Пруст (столь любимый Вулфом, что он начал роман «Пятая голова Цербера» прямой цитатой из «По направлению к Свану»), Кафка («В исправительной колонии»), Борхес («Вавилонская библиотека», «Книга вымышленных существ», «Фунес, чудо памяти» и др.), Мервин Пик («Горменгаст»), не говоря уж о мифах, сказках и религиозных писаниях.

«Сказка об ученом и его сыне», вставная история из второго тома, соединяет миф о Тесее (вполне очевидно), «В кругу развалин» Борхеса (менее очевидно) и подлинный эпизод Гражданской войны в США — сражение броненосцев «Монитор» (в сказке — чудовище-«минотавр») и «Вирджиния» (в сказке — «Земля Девственниц»). «Сказка о мальчике по прозвищу Лягушонок» из третьего тома отождествляет Ромула и Маугли, прибавляя к мифу и сказке историю Дня благодарения (откуда в текст Вулфа пришел дикарь по имени Скванто).

Многие критики, желая доказать, что Вулф не просто какой-то там фантаст, а Настоящий Писатель, особенно упирают на то, что Севериан, как и подобает в (пост)модернистской литературе, является «ненадежным рассказчиком». Конечно, в семидесятые годы этот прием еще не был так затрепан, как сегодня, но подлинные литературные достоинства «Книги…» в ином — хотя бы потому, что Севериан как рассказчик вполне надежен, насколько вообще может быть надежен любой рассказчик (а Вулф явно полагает, что не очень-то). Севериан несколько раз повинен в умолчании, он время от времени старается интерпретировать события в свою пользу, но не лжет и не пытается лгать. Нет, он честно излагает свою историю, как она ему виделась, — другое дело, что обычные для него вещи (зеленая луна, звезды, видимые днем, или горы, все до единой превращенные в гигантские статуи) он упоминает мимоходом, полагая их вполне банальными. Здесь читателю стоит быть повнимательнее.

То же касается и пресловутых «загадок текста». Раскапывать их не надо. Все, что по настоящему важно, рано или поздно будет объяснено, причем прямым текстом, нужно это лишь заметить. Так, например, тайну гильдии палачей, в которую Севериана посвящают в начале первого тома, он раскрывает нам в начале третьего. Порой читатель должен соотнести сведения, данные в разных местах книги (Атриум Времени и Последняя Обитель имеют одинаковую природу, почему и попасть в них можно лишь одним путем, вне которого они просто не видны). Что не сказано прямо — не принципиально важно. По сути, из ключевых моментов «Книги…» только два не разъясняются в ней самой: что за крылатое существо Севериан видел в книге Автарха и что произошло с Хильдегрином в каменном городе. Потому-то Вулф именно эти эпизоды и рассматривает так подробно в «Урд Нового Солнца». Мир — не только Урд, но и наша Земля — странное место в странное время, и читатели должны быть начеку.

VI

Но, повторяю, все это — типичные черты постмодернизма, и Вулф тут следует путем Набокова.

Необычность «Книги…» связана с тем, что Вулф — католик, причем практикующий: он ходит в церковь, исповедуется и подходит к причастию. «Книга Нового Солнца», как писатель не раз подчеркивал, содержит «импликации его веры».

Джин Вулф написал сочинение в жанре, который настолько вышел из моды, что я опасаюсь, не отпугнет ли читателя его название: аллегорический христианский роман [*]. На случай, если я прав в своих опасениях (меня бы отпугнуло!), сразу уточню: речь идет не о той аллегории, которую отвергал Толкин и практиковал К. С. Льюис. Во всей «Книге…» есть лишь один эпизод, который имеет смысл только в прямом соотнесении с Библией (встреча Севериана с Тифоном). На остальных сотнях страниц Вулф делает примерно то же, что, ровно тремя веками раньше, Джон Баньян в «Пути Паломника»: рассказывает историю о странствии души.

[* А позднейшая «Книга Долгого Солнца» — столь же отчетливое житие святого.]

Когда Вулфа спрашивают: «А Севериан — это Христос?», он терпеливо отвечает: «Не Христос, а христианин», то есть тот, кто пытается уподобиться Христу. На уровне фабулы «Книга Нового Солнца» предстает набором разрозненных сцен, многие из которых никуда не ведут. Одни существа, встреченные Северианом, не только не появятся больше, но даже и не будут упомянуты; другие же неожиданно возникнут через том-другой. Причина проста: не столь важно, как тот или иной эпизод продвигает сюжет; важно, что происходит с Северианом, что готовит его к той роли, которую он принимает в финале.

Поэтому главный вопрос «Книги Нового Солнца» — вовсе не «Кто сестра Севериана?» [*] и т. п., а «Действительно ли за всеми событиями стоит воля Предвечного?» Для Вулфа ответ, несомненно, «да». А для читателя?

[* Спойлер: это ведьма Меррин. Фэны догадались, Вулф сказал: «Скорее всего, да». И это совершенно не важно для романа.]

В том и заключается своеобразие романа: это постмодернистский христианский текст, где и герой, и читатель должны совершить «прыжок веры», потому что любое утверждение, любой вывод могут быть поставлены под сомнение.

«— Вседержитель бесконечно далек от нас, — сказал наконец ангел. — Он бесконечно далек и от меня, хотя я летаю несравнимо выше, чем ты. Я угадываю его желания — никто не может поступать иначе».

Поэтому вполне возможно, так сказать, атеистическое прочтение дилогии, представленное в книге Питера Райта «Наблюдая за Дедалом»: все, что происходит с Северианом, — лишь манипуляции нескольких групп инопланетян, которые действуют в своих интересах и о воле Вседержителя (если Он существует) не имеют представления. Вулф — католик и именно поэтому изобразил не мессию, а одураченного псевдомессию, то есть, собственно говоря, антихриста.

Логично? Да. Обессмысливает книгу? Как мне кажется — полностью.

В романах не раз возникает образ Севериана и других героев как актеров чужой пьесы, марионеток, которыми управляет незримая длань. На фабульном уровне — длань инопланетная, безусловно. Но, как сказано у Пелевина, «вся фишка в том, что сознание Будды все равно находится в руках Аллаха», или, применительно к данному случаю, фишка в том, что путь Севериана — палача, прелюбодея, убийцы — есть путь христианина, в любом случае направляемый Предвечным. Кто приходил к блудницам и мытарям? Вот именно [*].

[* Для контраста: милый старик, повествователь «Покоя» (1975), оказывается убийцей и вором, да еще и призраком, который не осознает, что умер, не может даже себе признаться в преступлениях, не может принять Христа — и поэтому обречен переживать свою жизнь-в-воспоминаниях снова и снова.]

В эссе «Гелиоскоп» Вулф напоминает: единственный предмет, о котором мы точно знаем, что его сделал Христос, — это бич. Так как же тогда, — спросили писателя однажды, — как же понимать название первого тома? «Тень палача»: Севериан, подмастерье гильдии палачей, — лишь тень Вышнего Пыточника? Нет, — ответил Вулф, — палач стоит перед осужденным, закрывая от него солнце — то есть Бога, — и превращается в сатанинскую фигуру.

Между тем, одни критики (Дэвид Уингроув) восприняли «Тень палача» как типично фэнтезийное название, остались довольны и прочитали роман соответственно, другие (Джон Клют) восприняли название так же и остались недовольны, потому что прочитали роман не как героическое фэнтези — и справедливо. Сам Вулф, к слову, определяет жанр «Книги…» как «научное фэнтези» — «научно-фантастическую историю, рассказанную с точки зрения фэнтези, с его привкусом».

Итак, палач — «сатанинская фигура». Но в финале «Цитадели Автарха» взгляды Севериана чрезвычайно близки к мировоззрению Вулфа, как утверждал сам писатель. (Впрочем, он и о герое «Покоя» говорил: «У нас похожие души». Значит, и эту тьму он в себе нашел.)

Смысл романа (один из его смыслов) — в движении между двумя точками: от палача, затеняющего солнце, к палачу, его приносящему. Потому-то и финал, возмутивший Дэвида Хартвелла, именно таков.

Повторю то, что говорил в самом начале: перед вами книга типа «сделай сам». Постмодернистский метанарратив о сомнительности любого нарратива, христианская притча, история лжемессии, нестандартное героическое фэнтези об умирающей Зимле… Всё вместе?

«Дорога сия — нелегка», — предупреждает Севериан.

ЛИТЕРАТУРА

Рекомендованное чтение

Gene Wolfe. The Castle of the Otter: A Book About The Book of the New Sun (1983). Сборник перепечатан в более доступном издании: Gene Wolfe. Castle of Days (1992).

Michael Andre-Driussi. Lexicon Urthus: A Dictionary for the Urth Cycle (1994, 2-е изд. — 2008).

Shadows of the New Sun: Wolfe on Writing / Writers on Wolfe. Edited and introduced by Peter Wright (2007).

Нерекомендованное чтение

(книги, которые скорее искажают восприятие «Книги Нового Солнца»)

Peter Wright. Attending Daedalus: Gene Wolfe, Artifice and the Reader (2003).

Robert Borski. Solar Labyrinth: Exploring Gene Wolfe's Book of the New Sun (2004).

ПРИМЕЧАНИЕ 1

Сюжет ненаписанной повести, из которой выросла «Книга Нового Солнца»

Джин Вулф. Из эссе «День святой Катерины» (1983).

Севериан, ученик палачей, встречается с прекрасной узницей Теклой и влюбляется в нее. Он становится подмастерьем (на день святой Катерины, разумеется), но продолжает связь с Теклой. В конце концов она умоляет его помочь ей покончить с собой, и Севериан оставляет в ее камере нож. Увидев, как кровь течет из-под ее двери, он сознается в том, что совершил.

В конце концов (обратите внимание на лакуну) Севериан становится мастером гильдии. Все в безопасности. Гильдия была вынуждена простить его, и он сам почти простил себя. И тут он получает письмо от Теклы. Самоубийство было лишь трюком, позволившим освободить ее без лишнего шума. Вскоре Теклу реабилитируют и вернут на прежнее место в обществе. Она утверждает, что все еще любит Севериана, хотя, возможно, на самом деле лишь чувствует вину за то, что так его использовала. Она приглашает Севериана присоединиться к ней.

Что ему делать?

Как честный человек и патриот — а он и то, и другое — Севериан обязан донести обо всем. Но тогда позор падет и на него, и на гильдию, а Текла почти наверняка умрет. Если Севериан выполнит ее просьбу, то воссоединится с ней; но он станет парией (а сейчас он обладает властью и уважением в своем узком кругу), возможно, станет парией и она, а значит, вероятно, рано или поздно возненавидит его. Если Севериан просто сожжет письмо и оставит его без внимания, Текла возненавидит его куда раньше, а к тому времени она будет обладать большим политическим влиянием и сможет шантажировать других мастеров гильдии. (Незачем говорить, что я знаю решение этой проблемы — но оставлю его в качестве упражнения для читателей.)

ПРИМЕЧАНИЕ 2

Манвантары

СПОЙЛЕРЫ ключевых сцен «Книги…» и «Урд Нового Солнца»!

На протяжении всей «Книги Нового Солнца» читатель полагает, что Урд — это сверхдалекое будущее Земли. Собственно, в «Заметке о переводе», завершающей первый том «Книги…», это сказано прямо.

Тем не менее, в интервью после выхода романа Вулф не раз повторял, что Севериан жил в предыдущей версии («манвантаре») нашей Вселенной. Почему он передумал?

Остается лишь гадать, но самая вероятная версия такова: Вулф вспомнил, что Господь дал клятву больше не насылать потоп на все сущее (Быт. 8:21–22); между тем, превращение Урд в Ушас именно потопом и сопровождается.

Мы знаем, что в космологии Вулфа в каждой новой итерации мироздания «все сущее продвигается вперед на едва заметный шаг». Христос родился единожды — это важнейший богословский постулат; значит, во Вселенной Севериана Его не было, а вскользь помянутый термин «Теоантропос» относится не к Богочеловеку, но, скажем, к героям как потомкам богов и людей. Севериан — предуготовление Христа (как Ветхий Завет предуготовлял Новый), и, возможно, именно принесенное палачом спасение мира создало ту «полноту времен», благодаря которой в новую Вселенную и пришел Сын Божий.

Модель стройная, но текст «Книги…» ей сплошь и рядом противоречит. Всего один пример: Иона цитирует «Алису в Зазеркалье». В нашем мире ее написал преподаватель Колледжа Христа (Крайст-Черч), а в мире Севериана — кто?

Оставляю и этот (важнейший!) аспект текста на усмотрение читателя.

Михаил Назаренко

Источник: часть 1 (I-IV), часть 2 (V-VI).





На сегодняшний день я могу смело назвать только две книги, которые настолько потрясли мое воображение, которые я перечитываю снова и снова (причем, исключительно в оригинале, на английском) которые я растаскиваю на цитаты и вспоминаю в разные, сложные и не очень, периоды жизни. Эти произведения — «Князь света» Роджера Желязны (“Lord of Light” by Roger Zelazny) и «Книга нового Солнца» Джина Вулфа (New Sun Series by Gene Wolfe). О «Князе света» я напишу в другой раз, поэтому сейчас — одно из самых эпохальных произведений фантастики, созданных после спада Новой волны — цикл Нового Солнца.

Начиная разбирать произведение, всегда необходимо сказать несколько слов об авторе. Джин Вулф, по признанию очень авторитетных писателей и критиков, является, пожалуй, лучшим ныне живущим (а ему уже за 80 лет) англоязычным автором, как в плане языка, так и в плане стилистики. Пожалуй, его фирменный стиль является одним из наиболее узнаваемых, его герои — колоритны и интригующи, все является пиршеством даже для искушенного читателя — сюжет, течение повествования, созданные миры, человеческие взаимоотношения... Несмотря на то, что Вулф является довольно ортодоксальным католиком, в его произведениях отсутствуют нарочитые библейские сюжеты и мораль - в той степени, в какой это присутствует в "Хрониках Нарнии" К.С. Льюиса. Да, фактически обратное путешествие Северьяна из Йесода на Урс повторяет евангельский сюжет, однако, в отличие от безгрешного Иисуса Нового завета, Северьян - Спаситель и Мессия, который знает цену греха и его искупления, который должен добиться высочайшего блага ценой величайшего зла... К тому же, Бог или его аватара никогда не выступают у Вулфа непосредственно, они — всегда силы, стоящие за сценой, которые могут направлять героя или влиять на его поступки, но герой никогда не опускается до уровня марионетки в руках божества.

Итак, о самом произведении. Цикл «Нового Солнца» состоит из тетралогии: «Пыточных дел мастер» (Shadow of Torturer), «Коготь Миротворца» (Claw of the Conciliator), «Меч ликтора» (Sword of the Lictor) и «Цитадель Автарха» (The Citadel of the Autarch), и отдельно стоящей книги «И явилось Новое Солнце» (Urth of the New Sun). По сути же они представляют собой один длинный роман, разделенный на пять книг, и читать их в отрыве друг от друга практически бесполезно. Мое знакомство с произведением началось с «Меча ликтора», поскольку в 97-98 году в местном книжном магазине я нашла только это произведение, и о предыдущих событиях мне приходилось только догадываться, пока я не скачала первые два тома из электронной библиотеки Мошкова.

И вот тут-то и началось… Последний раз мое воображение так поразил только «Князь света», а до этого — «Амбер» и «Властелин колец». Я долго гадала, из-за чего это — хитросплетений сюжета, характеров героев (вернее, героя, так как именно через призму его восприятия мы видим всех остальных), оригинальности подачи материала, авторского стиля или чего еще-то… Единственный ответ, который у меня нашелся — в сочетании всего, перечисленного выше. Действительно, несмотря на изысканную точность описания картины мира — умирающей Земли далекого будущего — сама идея этого далеко не нова — она есть у Джека Вэнса и других авторов фантастики. Характер героя — хоть он и действительно на все 100% — «вулфоский герой» (точно так же, как я выделяю «типичного желязновского героя», «типичного джордановского героя» и «типичного хайнлайновского героя») тоже не является чем-то радикально новым, точно так же, как и часто используемый прием повествования от первого лица. Авторский стиль, фразы и выражения, часто отсылающие к произведениям других писателей (Кафки, например) — тоже в принципе не является чем-то сверхоригинальным. Вместе с тем, сплав всего этого, разбросанные по всем пяти произведениям загадки и тайны, которые становятся понятны только после четвертого или пятого прочтения (а некоторые так и остаются только в области догадок), то медленное и размеренное, то необычайно стремительное повествование — все это превращается в хорошо узнаваемую манеру, присущую одному только Джину Вулфу. И вот тут появляется настоящее волшебство, очарование повествования, которое охватывает читателя и не дает ему оторваться до конца, а потом заставляет жалеть о том, что так быстро читал, стремясь узнать, «чем же все это закончится?»… И все-таки читать Джина Вулфа сложно, особенно для тех, кто к его стилю не привык, так что главное, пожалуй, прорваться через первые несколько глав романа, дать книге втянуть себя, увлечь.

Речь о «типичном вулфовском герое» я завела не случайно. Главное действующее лицо почти каждого из его больших произведений так или иначе связано с феноменом памяти — в той или мной форме. Либо у него — абсолютная память, как у Северьяна в «Новом Солнце», т.е. он может совершенно точно воспроизвести в памяти любой жест или картину, им увиденную, слова, сказанные им или другими, мысли, чувства, ассоциации, сны, либо герой страдает от амнезии — как в «Песни преследования», либо забывает каждый прожитый день, когда наступает следующий, как Латро в серии «Воин». И все они ведут дневники, в той или иной форме, одни — потому, что ничего не забывают, другие — наоборот, чтобы не забыть. Собственно, это — один из фирменных приемов Вулфа: использовать дневник, для того, чтобы показать, как герой, от чьего имени ведется повествование, может дословно передать содержание своих мыслей несколько лет назад после обеда, когда он встал для того, чтобы облегчиться, и т.п.:

«Я не забываю ничего. В этом — моя природа, радость моя и проклятие. Каждый лязг цепи и посвист ветра, оттенок, запах и вкус сохраняются в памяти моей неизменными. Я знаю, что так бывает не со всеми, однако не могу представить, как может быть иначе. Наверное, это — наподобие сна, когда не осознаешь того, что творится вокруг. А несколько белых ступеней, ведших к центральной аллее, и сейчас стоят перед моим взором...»

Также к свойствам типичного героя, практически вне зависимости от произведения, можно отнести некоторую подчеркнутую брутальность, сочетающуюся с частой неуверенностью в себе, непредсказуемость дальнейших поступков (например, разговор с собеседником, который заканчивается тем, что герой походя сворачивает ему шею), и, в особенности, стиль рассуждения героя по отношению к себе самому — иногда кажущийся простым до примитивности (но только кажущейся), иногда — доходящий до столь абстрактных и высоких материй, что начинаешь невольно удивляться, как, по сути, необразованный и не обладающий долгим жизненным опытом герой, может столь глубоко рассуждать о подобных вещах. Вместе с тем, кажущаяся «простота» стиля Вулфа как нельзя более точно раскрывается самим Северьяном:

«Может, твоя история как раз из этой книги. Когда я впервые принес ее Текле, то подумал, что это книга для детей или же для взрослых, которые любят все детское. Но когда мы стали обсуждать некоторые мысли, я понял, что их можно выразить либо таким способом, либо вообще никак. Если бы тот же автор хотел описать новый рецепт приготовления вина или лучший способ любовного соития, он мог бы пользоваться точным и сложным языком. Но в этой книге он должен был выражаться именно так: „В начале всего был только гексамерон“. Или же: „Созерцать недвижный образ — не то же самое, что созерцать саму недвижность“.»

Действительно, некоторые мысли в этом произведении можно выразить либо так, как они выражены, либо вообще никак…

В каком-то смысле можно сказать, что произведение начинается с конца: главный герой, которого, как вы уже наверняка догадались, зовут Северьян, вспоминает о том, как он начал свою жизнь, и дорогу, которая, в конце-концов, привела его к трону и звездам: «Так оно складывалось и тогда, когда я пустился в долгий путь, завершением коему стал мой трон». Казалось бы, уже с самого начала мы узнаем, чем и как все закончилось — герой, начиная с младшего чина, в итоге стал повелителем всего мира — но, не тут то было! Все очарование произведений Вулфа — в деталях…

В отличие от многих авторов, Вулф ничего не объясняет (разве что в приложении и послесловии), он сразу бросает героя, а с ним — и читателя, в водоворот событий, новых миров, необычного окружения, странных мировоззрений и обычаев. И это правильно, потому что, вместо того, чтобы приспособить произведение к своему восприятию — соотнести его с эпохой (прошлое/будущее), с местонахождением — Земля, другие планеты, параллельные миры, или с культурой, ты сам погружаешься в описываемый мир, принимая его законы и реальность. И это — тот самый редкий мифический мир действительно хороших произведений, в котором, по словам Толкиена, совершенно естественно выглядит пресловутое зеленое солнце (да и не только оно):

«Я не раз замечал, что в книгах не встречаются безвыходные положения подобного рода; авторы с таким рвением гонят вперед сюжет (лишенный зачастую гибкости, напоминающий в своем упрямом движении базарную телегу со скрипучими, но беспрестанно вращающимися колесами, знающими лишь грязь проселочных дорог и не ведающими о деревенских красотах и очаровании городов), что не остается места ни для недоразумений, ни для пауз. Книжный злодей, приставивший нож к горлу жертвы, всегда рад побеседовать с нею по душам, и разговор будет длиться столько, сколько достанет терпения у жертвы и желания у автора. Любовники в страстных объятиях друг друга просто счастливы отложить соитие, если не вовсе от него отказаться.»

Нессус, родной город Северьяна, град несокрушимый, столица Содружества, расположен в мире под названием Урс (дословный фонетический перевод английского Urth, который, в оригинале, намекает на Землю — Earth), в котором - Урсе, я имею в виду, — после долгих сомнений, мы все-таки узнаем нашу родную планету. Правда, время действия — далекое будущее, несколько тысяч лет спустя после нашего времени, причем настолько отдаленное, что практически не оставило легенд о нашем времени. Вообще мир Урса — мир его цивилизации — невообразимо стар, он медленно умирает под тяжестью своих знаний и накопленного опыта, и это чувствуется во всем — в обычаях, в рассуждениях людей, в религии... Именно этим, пожалуй, можно объяснить то необычное знание, рассуждения с позиции долгого жизненного опыта, которые присущи почти всем его жителям (и которое поначалу поражает): мир настолько пропитался древним знанием, что оно — повсюду. И что это за мир — мир технологий, которые похожи на магию, и магии, похожей на технологии. Колдуньи и чародеи оказываются пришельцами из других миров, а живительная сила, исцеляющая раны и оживляющая мертвых, поворачивает время назад и черпается из самой планеты, или питается энергией далекой звезды. Энергетическое оружие соседствует с мечами, звездные корабли — с кавалерией (правда, «лошади» движутся быстрее машин), псевдо-феодальный строй — с генной инженерией и клонированием, а древние ракеты, стоящие на вечном причале в космопорте, превращены в башни Цитадели…

И весь этот мир, фактически, живет на трупе умирающей планеты; несмотря на знания и опыт, в нем не хватает ни энергии, ни ресурсов, ни, главное, желания что-либо менять. Где-то далеко уже сотни лет идет война, каждый год зимы становятся холоднее и наступают ледники, в Содружестве царит разновидность контролируемой анархии, и — почти всем нет до этого дела. Все принимается, как само-собой разумеющееся, все знают, что планета медленно умирает, но каждый надеется, что последняя агония случиться не при его жизни. И появляется Северьян — один из немногих, которому действительно не все равно. Который любит жизнь и Урс, древний и жестокий, любит больше себя, больше любой женщины, больше, чем приближенных Создателя, за которых он принимает иерограмматов. И ради этой любви он пойдет на все, что угодно (даже риск быть оскопленным), просто потому, что больше, кроме него, это сделать некому. Вообще, ситуация, когда один благородный герой спасает весь мир, в фантастике и фэнтези, мягко говоря, не нова. И, тем не менее, Вулфу все же удается отойти от порядком изъезженных туманных понятий долга и борьбы против абстрактного Темного повелителя, к вполне понятным и близким: великой любви, которую герой питает к своему миру, усиленной всеми жизнями, находящимися в нем.

Северьян, подмастерье Ордена взыскующих истины и покаяния (The Order of Seekers for Truth and Penitence), более известного, как Гильдия палачей, проходит свой путь к трону практически от самых низов общественной структуры. Сам будучи палачом, он не видел и не знал почти ничего за стенами Башни сообразности (Matachin Tower), до того, как не встретил мятежника Водалуса и не познакомился с аристократкой Теклой, ставшей пленницей палачей и его любовницей. Потом он ассистировал при ее экзекуции и совершил страшное — с точки зрения Гильдии — преступление — принес ей нож, которым она перерезала себе горло, избавившись от дальнейших мучений. Гильдия, вместо того, чтобы лишить его жизни, отправляет в изгнание в город Тракс, который нуждается в ликторе, который мог бы исполнять функции палача и надзирателя тюрьмы, а любимый учитель — мастер гильдии Палаэмон — вручает ему свой меч, несравненный Терминус Эст. И с этого момента жизнь молодого подмастерья закручивается все более и более лихо.

С помощью драгоценного камня, под названием «Коготь Миротворца», который когда-то принадлежал, считай, самому Мессие (которым, кстати, Северьян впоследствии и станет) он оживляет двадцатилетнюю Доркас (свою бабушку, как потом выяснилось), умершую много лет назад и похороненную в Птичьем озере, погибшего улана; исцеляет (хотя иногда у него это не получается) многих других… На пиршестве у мятежников он съедает плоть своей возлюбленной Теклы, и, благодаря наркотику альзабо, разделяет ее воспоминания, а потом, фактически, и ее душу, в результате чего она оживает в нем. Впоследствии он так же поступает со старым Автархом — правителем всего Урса, становясь его приемником и разделяя все жизни, заключенные в нем — крестьян, рабочих, солдат, священников, проституток, ученых, убийц, воров, слуг и т.д., действительно воплощая в себе народ Содружества. А до этого — Северьяну предстоит пережить массу приключений, впутаться в многочисленные интриги, путешествовать во времени, столкнуться с загадками, решить которые еще предстоит внимательному читателю.

С особым вниманием автор относится к роду занятий своего героя — палачеству. Причем описывает его настолько проникновенно, что поневоле начинаешь чуть ли не восхищаться этим ремеслом:

«В конечном счете обнаружится, что вам нужны люди, чтобы выполнять наши обязанности. Назовем это целительством, если угодно. Мы часто занимались врачеванием. Или ритуалом — этого тоже было в избытке. Но вы поймете — чем обманчивее внешность, тем страшнее суть. Вы посадите в тюрьму тех, кто не заслуживает смерти? Тогда они составят могущественную армию, закованную в кандалы. Вы убедитесь, что содержите узников, чей побег обернулся бы катастрофой, и что вам нужны слуги, способные вершить правосудие над теми, кто с лихвой заслужил мучительную смерть. А кто, кроме нас, сделает это?... Это должны делать хорошие люди. Вам дали плохой совет, Автарх. Невыносимо как раз то, если эту работу станут выполнять дурные люди.»

Несмотря на страшные вещи, которые творит Северьян — бичевание кнутом, отрезание рук и ног, расчленение, отрубание голов и т.п. — он подходит ко всему этому с истинным мастерством, орудия пытки и смерти в его руках оживают, и толпа, завороженно наблюдающая за казнью, рукоплещет ему. И недаром, уже в пятой книге, объясняется, почему именно палачу суждено было стать Мессией — спасителем и разрушителем всего Урса одновременно, тем, у кого хватило жестокости и любви, чтобы разрушить свою планету для того, чтобы она могла переродиться и вернуть былую силу и мощь, вновь стать колыбелью человечества на пути к звездам.

Еще — что я давно уже заметила — почти у всех фантастов таки проскальзывает, в той или иной степени, тема транссексуальности, т.е. влияния изменения пола (как добровольно, так и под воздействием обстоятельств) на мировоззрение человека. Собственно, не избежал это тенденции и Вулф, поскольку Текла иногда (хотя и редко) перехватывает сознание Северьяна, и смотрит на мир своими фиалковыми глазами из-под его черепа. Иногда он рассуждает о себе, как о женщине, что, пожалуй, только добавляет новые детали к раскрытию его характера. В итоге они сливаются в единое существо — не Северьяна и не Теклу, а личность, в равной степени состоящую из них обоих:

«Я обнял свою сердечную подругу и сам очутился в ее объятиях. Я очутилась в его объятиях, и сама обняла своего сердечного друга.»

Пожалуй, я только вкратце коснулась сюжета и его хитросплетений. Конечно, сказала я лишь несколько вещей об этой замечательной книге, много так и осталось блуждать где-то на задворках моего сознания, чтобы, в свой час, возможно, быть добавленным к этому тексту. Я искренне завидую тем, кого, быть может, эта скромная рецензия убедит прочитать «Книгу Нового солнца» впервые, завидую их открытию для себя это вселенной и нового, прекрасного автора…

ЖЖ Annah Tiefling



При перепечатке материала ссылка на этот сайт, как на источник, обязательна. Если используете отрывки текста как аргументацию к своим собственным последовательностям рассуждений, обозначайте, пожалуйста, пределы цитирования. В противном случае автор сайта оставляет за собой права добиваться снятия публикации либо исключения нарушителей обозначенного требования из поисковой выдачи.
Дело в том, что на этом сайте размещены либо строго авторские материалы, то есть написанные без помощи рефератов, копирайтеров и нейросетей и специально для этого сайта (в исследовательских целях), либо материалы явно обозначенные как «перепечатки» со строгим указанием источника. «Найдено на просторах интернета» и «взято из Яндекс-картинок (c) — не про нас» :). Поэтому в этом моменте автор надеется ещё и на взаимность.

Нашли ошибку, хотите дополнить, исправить конкретное место в тексте, на этом сайте:
CTRL+ENTER ex. Orphus (орфография и обратная связь SZfan.ru)

Другие суперобложки этой категории в разделе «Мастерская»

English-language part of the site
Версия SZfan.ru на английском языке
Краткая версия сайта на английском

CTRL+ENTER ex. Orphus (орфография и обратная связь SZfan.ru)

Помощь сайту

Поиск по сайту

Дополнительно

Сбор информации

Навигация по сериям

Обсудить сайт

You are not authorized to access this content.

Сервисы сайта

В дополнение

Перепечатки. Дата оригинального материала в заголовке.

Комментарии Disqus

Подписаться на новости по RSS

Сделал Исаев М. А., 2014(2011)-2021
(контент и разработка сайта)

Быстрая коммуникация:
группа сайта SZfan.ru Вконтакте»SZfan.ru Вконтакте,
— личное сообщение на Фантлабе.
Плюс комментарии: Telegram, Youtube.
Старый добрый e-mail для связи isaev@bk.ru
Орфографическая ошибка в тексте:
Чтобы сообщить об ошибке, нажмите кнопку "Отправить сообщение об ошибке". Также вы можете добавить свой комментарий.