Суперобложка Люциус ШЕПАРД «Дракон Гриауль»

В оформлении суперобложки использованы работы Николаса Фруктуса (Nicolas Fructus).

Сомнения, связанные с этой книгой, меня не покидают давно. Можно ли считать этот сборник из трех повестей относящимся к единому миру? Где пролегает грань между фэнтези и магическим реализмом? Связан ли образ дракона Гриауля, созданный воображением Шепарда, со сказочной или литературной традицией? Удалось ли писателю добиться поставленной цели? И в чем она, собственно, состоит, эта цель?

Все началось с одного рассказа — «Человек, раскрасивший дракона Гриауля». Шепард создал пособие по возрождению драконов, прекрасное и понятное. Истинный художник рисует не внешний облик, а саму модель. Потому ее оживление неизбежно. И так же неизбежно возвращение к этой модели. Слишком красиво, чтобы быть правдой? Наверное... Но вполне убедительно. Слишком мало, чтобы постичь реальность вымысла? На этот вопрос Шепард ответил двумя повестями — «Прекрасная дочь добытчика чешуи» и «Отец камней». Они повествуют о мире Гриауля, который прост и прекрасен, открыт для всех, полон опасностей и счастья... Повести посвящены тем, «кто верил в своих драконов, замурованных в толщу земли, верил и был убежден, что связь, пускай даже мнимая, с богоподобным существом позволяет им безгранично расширить пределы этого мира-тюрьмы». Все повести завершаются хэппи-эндом, на первый взгляд более чем сомнительным. К примеру, «...до конца своих дней она жила счастливо, а умерла от того, что остановилось сердце». И во всех присутствует метафора «дыхания дракона», может быть, не оригинальная, зато разработанная в литературных рамках с шепардовским изяществом.

Писатель позаимствовал у магического реализма формулу насыщения волшебством нашего мира. Но, в отличие от Анджелы Картер, Шепард не занимается трансмутацией реальности. Его влечет реальность Дракона. Переход вполне доступен — манят «чудесные зрелища и восхитительные ароматы», ожидают «сладость и удовольствия». Чего же еще? Дракон проникает в наш мир, но не захватывает его, а уводит героев в «царство фантазии» (этот избитый образ — единственная дань, принесенная Шепардом на алтарь литературных клише). Создание фэнтези на границе «высокого» и «низкого» поджанров — не заслуга одного автора. Но именно Шепард создал эталонную модель. Наверное, лучше всего это ему удалось в «Отце камней». Но читать один текст без двух других — просто преступление. Мир Гриауля неоднозначен и описать его «своими словами» вряд ли получится. Впрочем, и авторское описание многих не устроит — книги Шепарда не рассчитаны на все вкусы. Однако единственное, строго говоря, обращение писателя к фэнтези не утрачивает обаяния. До тех пор, пока находятся люди, стремящиеся рисовать не только внешний облик драконов...

Александр Сорочан (из отзыва на Фантлабе), а также «Фэнтези двадцатого века: 50 лучших книг» (№ 43).